Абхазия: древние святыни и современные подвижники

Конференция «Духовные скрепы» включала в себя работу многих секций по разным направлениям. Работу одного «круглого стола» мы попросили прокомментировать друга нашей редакции кандидата медицинских наук иеромонаха Антипу (Авдейчева).

— 21 мая по приглашению профессора, заведующего кафедрой общей и социальной психологии Поволжской государственной социально-гуманитарной академии Гарника Владимировича Акопова я принял участие в работе секции «Социальная напряженность в современном мире: религиозные, этноконфессиональные, правовые аспекты». И выступил с докладом «Особенности религиозного сознания у русских в Абхазии». Главное в моем выступлении — показать связь между социальной напряженностью и особенностями религиозного сознания. Эту связь я постарался раскрыть на примере близкой к нам Абхазии. Почти год я находился в Сочинском подворье Валаамского монастыря, которое расположено возле самых границ с Абхазией. Мы жили настолько близко от Абхазии, что возникшее там социальное напряжение невольно затрагивало и нас. Я стал свидетелем внутриполитического кризиса, протекавшего с апреля по август 2014 года в Абхазии. В конце мая произошли массовые митинги, были захвачены правительственные здания в Сухуме. Потом была смена главы государства и республиканской исполнительной власти. Благодаря сдержанности противоборствующих сторон кровь в Абхазии не пролилась! В результате напряженных переговоров при участии российских посредников и во избежание кровопролития президент республики Александр Анкваб 1 июня прошлого года объявил о своей отставке. Через два месяца был избран новый президент — Рауль Хаджимба. Что же тогда произошло? По мнению многих аналитиков, в Абхазии проведена попытка организовать майдан по образцу киевского. Однако в Абхазии это не удалось. Организаторы этой смуты не учли особенностей сознания местных жителей. Феномен пролитой «первой крови» у народов Кавказа столетиями неизбежно перерастал в длительную кровную месть между родами. Поэтому местные жители обладают своего рода мощным иммунитетом и особым чутьем на подобный ход событий. И вот в результате двухмесячный кризис завершился цивилизованным переизбранием президента. В республике воцарилось спокойствие.

Казалось бы, какая у всего этого связь с религией? Но она есть. Я проанализировал ситуацию в Абхазии и вот к каким выводам пришел.

Религиозная карта Абхазии разнообразна и представлена христианами (64%, как правило, Православными); мусульманами (14%, как правило, суннитами). Есть незначительный процент атеистов и приверженцев так называемой абхазской религии. Христиане в Абхазии не всегда следуют строго установлениям Церкви. Многие из крещеных абхазов не знают своего христианского имени. Мусульмане слабо исполняют законы шариата. Все религиозные (христианские и мусульманские), а также государственные праздники отмечаются совместно представителями разных религий, которые объединяются за одним общим праздничным столом, нередко с совместными абхазскими молитвами и приношениями из вина и плодов. Самый распространенный тост: «за единую абхазскую нацию». Никто себя здесь не делит ни по национальному, ни по религиозному признаку. Люди ощущают свое единство, нет даже намека на рознь.

Казалось бы, духовная размытость должна была привести к серьезному кризису наподобие майдана. Но ведь этого не произошло. Почему? Мне ничего не оставалось, как искать духовные причины. Некоторые из них лежали на поверхности. Вспомним, что это древняя Христианская земля. Здесь проповедовали Апостолы Симон Кананит (согласно местному преданию, он здесь же и претерпел мученическую кончину), Андрей Первозванный. Здесь закончил свой жизненный путь великий Святитель Иоанн Златоуст. В этих краях принял мученическую кончину за Христа святой Василиск Команский. Все это и по сей день оказывает влияние на духовную жизнь Абхазии, создает особую атмосферу.

В конце 1960-х годов была разгромлена Глинская пустынь, последняя обитель на территории СССР, поддерживавшая дух старчества. И некоторые глинские старцы переехали в Абхазию. Это старцы схиархимандрит Серафим (Романцов) и схиархимандрит Адриан (Лукаш). Они поселились в глубине Кавказских гор, в малодоступных районах на территории Абхазии. Об этом можно прочесть в книге монаха Меркурия «В горах Кавказа. Записки современного пустынножителя», изданной в 2007 году при участии игумена N. (игумена Ефрема Виноградова-Лакербая, настоятеля Сочинского подворья Валаамского монастыря). Более пятнадцати лет эти великие молитвенники подвизались в горах. Они оставили после себя духовную поросль. Мне довелось познакомиться с одним из последних свидетелей жизни этих старцев — монахом Константином (Ковальчуком). Он и сейчас подвизается как раз в тех местах, где раньше стояли кельи глинских старцев. Отец Константин уже 42 года живет в этих горах. В начале 1970-х годов он ушел сюда с Украины. Отец Константин по образованию врач-невропатолог. Он окормлялся у схиархимандрита Серафима (Романцова).

Тогда я мучительно искал ответ на сложные духовные вопросы и никак не находил. И вот на Покров Божией Матери в прошлом году мне удалось встретиться с отцом Константином. Он редко спускается с гор, но тогда он около недели был в Сухуми, и я его там застал. Это непередаваемое, удивительное ощущение, когда ты имеешь дело с молитвенником. К кому я только не обращался со своими вопросами! Объехал нескольких наших старцев, был и в Раифском монастыре, и в Санаксарах, и в Болгарах. И только все больше и больше запутывался. А тут во время разговора с отцом Константином как будто целостная картинка из пазлов сложилась. Все вдруг встало для меня на свои места. Я сразу успокоился, ответ был найден.

Сегодня абхазские отшельники по-прежнему живут высоко в горах. Крайняя точка, куда можно добраться на транспорте (автомобиле или лошади), находится очень далеко от их келий. Дальше приходится идти пешком целых десять часов. И вот они курсируют по этому маршруту, на себе груз носят иногда до сорока килограммов. Макароны несут на себе, крупу. И традиция отшельничества благодаря их подвигу продолжается.

Эти пустынножители духовно окормляют два наших монастыря, переехавшие в Абхазию из Мордовии. Это монастырь в честь Святой Троицы и второй монастырь — Параскево-Вознесенский. В Свято-Троицком игумения Херувима, а в Параскево-Вознесенском игумения Серафима. Херувима и Серафима... Практика Иисусовой молитвы идет и в горах, в скитах, разбросанных всюду по этой горной республике. Там русские скиты в основном. Есть «рафаиловцы», духовные чада иеромонаха Рафаила (Берестова) — сам он сейчас подвизается на Афоне. Бывает, живут в скиту по два-три человека. И вот эти тихие подвижники — те самые праведники, которые вымаливают весь народ Абхазии. Да, там планировалась политическая катастрофа, кровопролитное противостояние, но этого не случилось. Нашлись в горах те «десять праведников», ради которых Господь сохранил мир и спокойствие в этом краю. Противостояние неожиданно стихло.

Этот опыт нужно изучать и использовать в России.

На заседании секции выступил кандидат исторических наук Вячеслав Викторович Шарапов, он говорил уже про наш регион, про Поволжье. Главный вывод его выступления такой: у нас в регионе нет глубоких противоречий между народами, религиями и даже социальными группами. И без внешнего воздействия этот наш мир на региональном уровне невозможно расшатать. Поволжье — это как гранитный камень на пути у тех, кто мечтал бы устроить у нас в России майдан по типу киевского. Все эти грязные политтехнологии у нас в регионе сработают в самую последнюю очередь. Такой вот оптимистический прогноз сделал исследователь. Ведь этническое сознание в Поволжье сложилось несколько столетий назад, и в нем нашлось место всем давним обитателям этих мест — русским, татарам, мордве, чувашам... Все это сложилось в сложный и очень устойчивый конгломерат, который будет нелегко разрушить.

Меня порадовало выступление и последующее общение с приехавшим из Владивостока заведующим кафедрой философии Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока РАН доктором философских наук Андреем Владимировичем Поповкиным. Он глубоко Православный, и не только по фамилии! Он говорил и об Украине, но под очень неожиданным углом зрения. На наших глазах произошло вторжение войны в массовое сознание. На Дальнем Востоке уже обычные домохозяйки спорят о полевых командирах на Донбассе, о линии фронта, о нарушениях перемирия... Эти темы сейчас волнуют буквально всех! А ведь все-таки регион у них там географически очень далеко находится от Украины, и между тем... Андрей Поповкин обоснованно говорит об изменении массового сознания под влиянием этих трагических событий. Сейчас в связи с событиями на Украине большим интересом пользуется сравнительно давно изданная книга белорусской писательницы Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Эту книгу нужно изучать очень серьезно, ведь в ней показаны переживания обычного человека на войне. Деформация его сознания под воздействием переживаний на фронте.

Еще Поповкин рекомендовал прочесть книгу философа Ивана Ильина «Духовный смысл войны». Она была написана им еще в 1915 году задолго до эмиграции, под влиянием событий Первой мировой войны. Многие считают Ильина автором «Книги тихих созерцаний. Поющее сердце», а тут совсем иные темы, иные подходы открываются. Книга эта сейчас почти забыта. А главный тезис ее такой: «Жить надо только тем, за что стоит умереть». Была у Ильина в ту пору даже некоторая «очарованность войной», от чего он впоследствии, конечно же, отказался.

Какая часть нашего населения сейчас играет в компьютерные игры, гоняет виртуальные танки по монитору компьютера? Такой вопрос перед нами поставил мыслитель из Владивостока. Ответ-то прозрачен: весьма значительная часть! И это не может нас не тревожить. Ведь война и должна сначала вестись как бы виртуально, но постепенно в эту опасную игру включается все больше и больше людей. И вот критическая масса достигает некоего рубежа, когда виртуальное вдруг прорывается в реальные события. Это еще не исследованная проблема. Тут большая сфера открывается для работы психологов и даже богословов. Многие исследователи ссылались на нашей секции на труды инокини Вассы (Лариной), профессора богословия Венского университета в Австрии. Она сейчас известна во всем мире, — дочь священника Зарубежной Церкви, служившего на приходе в Нью-Йорке; духовная дочь Архиепископа Берлинско-Германского и Великобританского Марка.

Секция наша разместилась в одной небольшой комнате, где было всего два стола (в институте в тот день шли экзамены). Но это было живое, заинтересованное общение.

Кафедра общей и социальной психологии сейчас выполняет важный госзаказ по изучению проблем религиозного сознания. Этот грант получен от Министерства образования и науки России.

Расскажу и о своем самом ярком впечатлении от поездки в Абхазию. О женском монастыре в честь Святой Троицы в Сухуми я услышал впервые от отца Ефрема. Это необычный монастырь, о нем уже слагают легенды. Например, говорят о том, что там в первую и вторую недели Великого поста монахини вообще ничего не едят и даже не пьют. Как врач я не мог допустить и мысли о том, что это возможно. Не пить две недели, да это просто по медицинским показаниям исключено. От такого «поста» можно ведь и умереть! Мне в ответ сказали, что видели это «невозможное» своими глазами. И вот Господь меня сподобил там дважды побывать, сначала в октябре, а потом и в декабре, Рождественским постом. Я приехал туда с предубеждением, но увидел в монастыре здоровых, энергичных монахинь. Они как будто летали над землей, передвигались часто бегом и отнюдь не производили впечатления изможденных страдалиц. Шел Рождественский пост. Был воскресный день, и после службы я на законном основании ожидал общей трапезы. Пост не строгий, думал я, и на трапезе утешусь рыбкой. Вышел из храма, а мне и говорят: «Мы вам трапезу в гостиницу принесем». Спрашиваю, а почему не в трапезную. «У нас трапезы нет», — отвечают. «Как — трапезы нет?» — изумляюсь я. Оказывается, у них давно уже так заведено, что в каждый многодневный пост (а не только в Великий) общей трапезы в монастыре не бывает совсем. Все оказалось еще строже, чем я полагал. Объяснили, что их игумения Херувима сейчас болеет, находится на лечении в Москве. И она звонит сестрам каждый день и каждый день благословляет каждую из них, кому что можно вкушать сегодня. Одной вообще благословляет обойтись без трапезы, без воды. Кому-то можно попить сегодня. А кому-то и покушать немножко.

И служба у них удивительная. Начали в семь часов вечера служить. Вечернее Богослужение шло до часа ночи. Я ждал, что все наконец-то уйдут отдыхать, но они не расходились. Дали мне полтора часа отдохнуть, а сами остались в храме. Я ушел в гостиницу и полтретьего ночи вернулся в храм. Они как раз в это время хором читали молитвы ко Причащению. А некоторые сестры на ступенечках, как курочки на насесте, сидят притулившись друг к другу и подремывают. Я входные молитвы прочитал. Одна из сестер восклицает: «Что же это мы спим, батюшка здесь уже!» Начал совершать проскомидию, и длилась она до семи утра. У них синодики там целые тома, и вот они читали их вслух, а я в алтаре читал и вынимал частички. Я уже падал от усталости. Но вот в шесть часов закончили чтение помянников, ну, думаю, теперь хоть немного отдохну. Но вдруг слышу: «Теперь несите кладбищенские». Принесли еще синодики, пухлые такие. И смысл их в том, что туда вписаны все могилы, какие есть на сухумском кладбище, в том числе даже безымянные. А другой синодик по Дивеевскому кладбищу. Они их читают примерно вот так: «О упокоении Андрея, Димитрия, Матроны...» А потом читают о безымянных захоронениях: «могилы под номерами 1, 2, 3, 4, 5, 6… — их имена, Господи, Ты веси». И потом дальше как обычно читают: «О упокоении Марии, Сергия», и так далее. Это не безспорная практика, к ней есть вопросы. Но тем не менее мы еще час читали кладбищенские синодики. В семь часов началась исповедь. В восемь мне дали полчаса отдохнуть, и в полдевятого начали читать Часы. Всего же служба шла с семи вечера и до 11 часов дня. Это меня поразило, конечно. Ночью они почти не спят, ведь проскомидия идет 4-5 часов... Так что и сейчас в Абхазии есть подвижники. Теперь в родных местах меня спрашивают: почему я не остался там, в горах, вернулся обратно на Самарскую землю. Наверное, обо мне такой Промысл Божий. Могу себя успокоить только тем, что я ни разу не поступал по своему разумению. Все делал по послушанию, по благословению, как и подобает монаху.

Подготовил Антон Жоголев.

Фото Романа Авдейчева.